Эти стихи были написаны очень давно. Наивно, неумело но…

передают настроение тех дней, ожидание чуда, веру в светлое, даже и грустинка какая-то не грустная, кажется светлою и   жаль, что всё хорошее так быстро заканчивается…

Яга
Чуть приметная тропинка
Быстро по лесу бежит.
На опушке, у тропинки
Древняя изба стоит.
А в избе живёт старушка,
Весела и удала.
Не беда, что костяная
У старушки той нога.
Хорошо в избе обжитой!
Всем доволен чёрный кот.
Хоть мышей давно не ловит.
Молочко из блюдца пьёт.
А старушка вечерами
С пряжей у окна сидит.
На тропинку часто смотрит
И немножечко грустит.
Вьётся тонкой пряжи нитка.
Вся седая голова.
Кто же ласково ей скажет:
"Здравствуй, бабушка Яга!"

Любовь Македонского

Он был красив и очень строг.

Она пред ним, потупя очи

Раздута пыль лихих дорог

Волшебной тайной первой ночи…

Пройдя меж солнцем и луною,

Немало кровью напоённых-дорог,

Вперёд он войско вёл

И конь, вздымаясь, бил подковой

Круша с дозволенною злобой,

Людские черепа…

Так почему, скажи!?

Когда уже дожиты

Мгновенья сладостных побед,

И для горянкой горделивой

Ты не несёшь любовных бед?

Ты мог, терзая и даря,

Наполнить сердце новой негой.

Ужель тебе - «сверхчеловеку»

Покорность больше не мила?

Не так и пенясь и кружа

Нахлынет время, подминая

Всегдашней истины права?

О прежних днях напоминая…

Сказочная лодка

Стало как-то в мире неуютно вдруг.

Почему-то старый друг сменил походку.

«Раздобыть бы сказочную лодку!».

К мысли возвращаюсь я всё чаще.

Положив все беды и печали.

На широкое и рыбой пахнущее днище.

Уплывать, растаяв в синей дали.

Я об этом думаю всё чаще.

Надо только как с силами собраться.

Вырезать надёжных два весла.

Верю, что придёшь ты попрощаться.

Отложив на время все дела.

Джульетте

Где-же ты сейчас,

Моя Джульетта?

Может быть за тридевять земель

Может быть, со мною рядом где-то

Слушаешь осению капель?

Модой современную одета

Не по современному скромна.

Слышишь, я найду тебя, Джульетта

Сердцу моему ты так нужна?!

Секрет молодости.

Сны у юности, обычно золотые

Оставаться б вечно молодыми!

Время всех нас изморозью метит

Волосы становятся седыми.

Пусть белеют...!

Пусть морщинки сетью

Притаились возле губ и глаз!

Только бы никуда ни исчезали

Чувств накал и мудрости запас!

Наваждение.

Снег чернеет

Льда панцирь коробится,

На промёрзшей за зиму воде

Возникает из вне и наружу

Всё явственней просится:

-«Быть беде, быть беде, быть беде!»

По-весеннему солнце уже уходить не торопится

И блаженство разлито повсюду в воздушней среде.

Но подспудно, назойливо всё-таки просится:

-«Быть беде, быть беде, быть беде».

Так колёса вагона на стыках стучат

Километры ложатся в унылой своей череде.

И за звуком капели, за посвистом бойких синиц

-«Быть беде, быть беде, быть беде!»

Придорожный камень.

Долго камень лежал у дороги,

Ожидая часа своего,

Ни зверьё, ни люди и не боги

До поры не трогали его.

Покрываясь летом коркой пыли

В травы, уходя до головы,

Возникая в сумерках вечерних

Тронным возвышеньем для совы.

Но под замшей мха под слоем пыли

Так что различить их нелегко,

Острые углы славянской вязи

В камень были вбиты глубоко.

К камню привела меня дорога

Буквы взгляд случайный различил.

Обещая сытость и богатство

И конец удачливый всех дел,

Одного не обещал он, счастья.

Видимо у счастья свой удел.

Для него не писаны законы,

От него кружится голова

И у магии любых расцветок

Не найдутся для него слова!

  Смерть зверя. 

Пахли почки апрелем, с беспечной весёлостью

Пил он воздух, весенний идя напролом

И на солнце большое смотрел с благодарностью

Но не знал, но не чуял, но был обречён…

Человек ружьё упруго вскинул

И курок взводимый щёлкнул сухо.

Выстрел меткий над стволами грянул

Кинулось по лесу злое эхо…

Если сердце навылет пробито

То поспоришь со смертью едва ли…

Там за лесом, где дальние дали,

Где весеннее солнце разлито,

Бестолково о чём- то кричали

Суетливые чёрные птицы.

Попутчица.

В полутёмном купе

Мы с тобою одни, третий лишний

В минуте сливаются дни

Мы одни, мы одни, мы одни.

В такт со стуком колёсным

Сердца наши пели

И навстречу провалы туннелей летели

И о многом глаза и слова говорили

И как будто доселе мы порознь не жили…

Но остался один я на гулком перроне…

Моё место другой занял в этом вагоне...

Осень.

Дождика тонкие нитки

Льются на мокрый асфальт.

Тополя голые ветки

Грустно о чём-то шуршат.

Что-то с погодой неважно

В лужице бьётся вода…

Мокрой, растрепанной, грязной

Осень придёт иногда.